Кто виноват в предстоящем конце света, ну или, по крайней мере, эпидемии?
Кто виноват в предстоящем конце света, ну или, по крайней мере, эпидемии? Ну конечно, какой-то чудной профессор, который не то золото ищет, не то собирается чудовищ оживлять/ А на самом деле он собирает материалы, что окажутся мощным аргументом в пользу теории, над которой пока смеются все учёные. Хотя нет, до самой теории осталось больше 10 лет. А сейчас эти чудесные материалы может посмотреть каждый москвич!
Читатели, а вслед за ними и писатели, любят людей со сложной биографией. Чтоб в детстве преодолел всякое, чтоб приходилось бороться с каким-нибудь кровавым режимом. Судьба палеонтолога Амалицкого плохо подходит под этот шаблон. Да, он был из обедневшего дворянства, но всё-таки и в петербургской гимназии учился бесплатно и в университете почти ничего не платил благодаря помощи университета и государства. Потом получил место в Варшавском университете и каждое лето отправлялся сначала в геологические и палеонтологические экспедиции. Изначально он занимался двустворчатыми моллюсками, но изучая их пришёл к далеко идущим выводам. Оказалось, что пермские (это период такой, прямо перед триасом, копал-то он в Нижегородской губернии) ракушки, во-первых, пресноводные, а во-вторых до боли похожи на те, что до него находили в Южной Африке.
В каждый из этих выводов по отдельности научное сообщество легко могло поверить, но вот вместе они давали разрыв шаблона. В те времена считалось, что в древности существовало два материка – Северный и Южный. Морская фауна по мировому океану могла перемещаться, и потому схожие ракушки у берегов двух континентов никого бы не удивили. Но если почти идентичные организмы пресноводные…тогда, по крайней мере, эти материки должны быть неким образом связанными. Если они связаны, то и другая фауна может оказаться похожей. К тому времени в Южной Африке уже нашли крупных, как бы раньше сказали, рептилий. Какие-то подобные находки уже были и в России как раз в пермских отложениях, но качество сохранности было никудышным, а уровень палеонтологии – «я перепутал рыб с черепахами, бывает!».
Предварительно разведав места будущих раскопок, Амалицкий отправляется в палеонтологическую экспедицию. Внезапно, денег ему на это дали, хоть и немного. А на дворе самый конец XIX века. Что у нас делает глубинный народ в ожидании нового века? Правильно, ожидает конца света. Благо некий бывший немецкий священник, заделавшийся математиком-астрономом-военным экспертом-вирусологом, Фальб рассказал, что в 1899 земля налетит…нет, не на небесную ось, тут всё забористей. Налетит на «дикую комету», которая де не подчиняется никаким законам. «Ну и что?» – скажете Вы, «В стране грамотных едва треть, кто ж будет читать очередного эксперта по всем вопросам, да ещё иностранца». А вот его и читали. Ушлые книгоиздатели начали печатать его пересказы и продавать задорого. 16 страниц пересказа его вирш, отпечатанные на плохой бумаге, стоили побольше, чем томик Пушкина: 15 коп. Грубо говоря, сотую долю месячной зарплаты рабочего.
Короче, народ и так был взбудоражен, а тут приезжает какой-то профессор и начинает что-то из земли выкапывать. Да ещё несёт какую-то галиматью, что де ищет старые кости. Но северо-двинского [копал он именно там] крестьянина не проведёшь! «Золото,» – твёрдо решают нанятые рабочие. И тырят находки. Их пытаются плавить, ковать. Но отчего-то никакого положительного эффекта не получают. «Заветное слово знает один только прохфессор» – решает хитрый крестьянин и всё-таки прекращает крысить конкреции (это такие, грубо говоря, булыжники, внутре которых обитают кости… иногда). А тут ещё объявляется фильтрующийся вирус нет, не ящура, а сибирской язвы. Вокруг мрёт скотина. Мудрые крестьяне решают: точно профессор виноват. Демонстрируя знакомство с почтенной теорией миазмов, они продолжают: это профессор старые кости раскапывает, от них идёт вонь и заражает всё вокруг. А своих работников заезжий расхититель скотомогильников жалеет, потому у них скотина и не гибнет. И вот это – правда. Амалицкий умудрился провести дезинфекцию коровников, не пускать скотину на луга, где та может встретится с заражёнными животными и залить известью скотомогильники. Карантинофашизм, как обычно, сработал.
Эпидемия со временем пошла на спад, но народ не упокоился. И в этом отчасти виноват сам Амалицкий. Он решил объяснить крестьянам, чем занимается. Рассказывал про древних ящеров и их окаменелости, но крестьяне поняли всё по-своему. Они решили, что раскапывают животных, погибших во время Потопа. Нет, не шведского. Тут в костёр подозрений бензинчика плеснули рабочие, по приколу начавшие рассказывать прекрасным пейзанкам, что де копают они древних чудищ, навроде драконов, от которых только осколки костей остались, а потом профессор плеснёт мёртвой водой и кости срастутся, затем [звучит песня «Мёртвый анархист»] живой водой – и чудища оживут, а дальше… дальше начнётся игра «Славяне против рептилоидов». Кто-то даже ляпнул, что один дракон уже ожил и удрал косплеить «Парк Юрского периода» в близлежащий лес.
Крестьяне договорились, что Амалицкий есть антихрист и напускает чертей, которые де скотину-то и поедают. Короче, убыток не от ящура, а от ящера. Умели крестьяне в постметаиронию, хоть таких словей и не знали. Ну хорошо, не ящура, а сибирской язвы. Пришлось профессору выставлять охрану вокруг раскопа, а то мало ли что. Закончилось всё тем, что в начале августа некая баба недалеко от места раскопок умерла от белой горячки. Да, в книжке вот так и написано. Кто виноват? Правильно – учёный-колдун. Тут Амалицкий не выдержал и засобирался к себе в Варшаву, где преподавал в университете, благо и так времени до запланированного возвращения оставалось мало.
Первый сезон раскопок дал оглушительный результат. Скелеты огромных животных, да ещё в выдающейся сохранности. Правда, препарирование находок было организовано под лозунгом «догоним и перегоним…». Так что журналисты могли повосторгаться, насколько быстро очищены и собраны скелеты, а специалисты могли только скрежетать зубами от того, как порезали все бугорки на одном из черепов. Ещё журналисты напирали на то, что наши-то ящеры больше, чем найденные британцами. Знакомое, наш слон – самый слонистый в мире.
Несмотря на недостатки препарирования это было грандиозное событие буквально мирового масштаба. И в России оно не прошло незамеченным – заинтересовались высокие лица, включая императора. Амалицкому выдали денег на раскопки, которые продолжились стахановскими темпами. Увы, повторить успех первого года не удалось, самые ценные находки были сделаны именно тогда. Потом случилась революция 1905 года, беспорядки в Варшаве, где «борцы за свободу» побили Амалицкого. Да много чего было, это тема для отдельной статьи и не одной. Ныне каждый может поехать в Палеонтологический музей на станцию метро Тёплый стан и самолично посмотреть на добытые Амалицким окаменелости. Они того заслуживают, да и в остальном музей прекрасен.
Но что же было выкопано? Что нам сейчас известно о находках? Как уже говорилось, импульсом к раскопкам послужила гипотеза о связи материков. Тогда ничего подобного теории дрейфа литосферных плит не было, так что предполагалось, что участки земной коры то поднимались, то опускались, и между двумя материками просто был мост, вроде Панамского перешейка. И действительно: и флора и фауна Южной Африки оказались удивительно похожими на оные на Северной Двине. Точнее, так показалось Амалицкому. Впоследствии выяснилось, что дело несколько сложнее. Фауна всё-таки отличалась от южноафриканской, а флора… объявленные чуть ли не идентичными растениям из Южной Африки оказались похожими на них только листьями. Автор книги сравнил такое сходство со сходством кактуса и ромашки. А вот некоторые ракушки, с которых всё и началось, оказались столь похожими, что даже под микроскопом не различить.
Так или иначе, было положено начало выяснению связи между флорой и фауной, как казалось, разных материков. Со временем стало понятно, что число «мостов», по которым проникали животные и растения, превзошло все пределы приличия, а тут ещё и Вегенер со своей теорией дрейфа материков подоспел. Не без проблем, но во второй половине 20 века всё-таки пришлось признать, что всё-таки она, в смысле, земная кора, вертится. И движется. А в пермском периоде материки не просто были соединены «мостами», а образовывали единый материк Пангея. Правда, нельзя сказать, что болота с реками, имевшими место быть там, где нынче вьётся Северная Двина, были близки к Южной Африке.
Раскопанные Амалицким в обилии парейазавры, которых долгое время считали роющими животными, судя по всему, даже нормально передвигаться по суше не могли, а вели образ жизни современных ламантинов. Кстати, в итоге оказалось, что парейазаров найдено два вида – скутозавр Карпинского и скутозавр бугорчатый. Но это уж мелочи. Другое чудовище из его бестиария – иностранцевия, названная в честь другого русского палеонтолога, Иностранцева, было хищником, вероятно, высшим хищником своего времени. Ну как нынче лев…или человек. Только с расходящимися верхнечелюстными костями, как у Хищника или змеи. И ещё саблезубая. Другой хищник, поменьше, православлевия (вы будете смеяться – названная в честь ещё одного палеонтолога Православлева) был дальним её родственником. Двиния, с черепом которой Амалицкий не расставался чуть ли не до смерти, была величиной с таксу. Амалицкий дорожил ею, считая чуть ли не млекопитающим. И действительно, она была из группы, от которой млекопитающие произойдут, но потом, в триасе. Так что Россия всё-таки – родина слонов. Двиния тоже была околоводынм животным, питалась, вероятно, панцирными рачками или моллюсками с тонкой раковиной.
В общем, вырисовывается картина этакого водного мира. По болотам вьются реки, в которых живут довольно крупные, до 3,5 м, животные. Вероятно, периодически всё это великолепие пересыхало и водные животные скапливались там, где окружающая среда не стала филиалом Аралкума. Те, кому засуху пережить не удалось, прекрасно сохранились на миллионы лет, когда их всё-таки занесло илом после окончания засухи.
Если кого-то это заинтересовало, то очень рекомендую книжку Нелихова «Изобретатель парейазавров», наиболее яркие факты из которой я привёл. И от себя немного про Вегенера добавил.
