Архитектура. Часть 4

В прошлый раз мы с вами остановились на том, что массово начались путешествия по всему миру, которые сказались на архитектуре. Удивительно, но изменить привычному классицизму и ампиру в Петербурге призывал Гоголь. В свободное от чтения Некрономикона, и сжигания книг время, Гоголь успевал писать об архитектуре. Так, в статье «Об архитектуре нынешнего времени», опубликованной в 1831 году он писал: «Город должен состоять из разнообразных масс, если хотим, чтобы он доставлял удовольствие взорам. Пусть в нем совокупится более различных вкусов. Пусть в одной и той же улице возвышается и мрачное готическое, и обремененное роскошью украшений восточное, и колоссальное египетское, и проникнутое стройным размером греческое.»

В среде писателей он был не единственным, кому надоел классицизм. Гоголь подталкивал архитекторов к тому, что назовут эклектикой, или как говорят некоторые – архитектура разумного выбора.

В России и до этого весьма своеобразно использовали стили, добавляя кое-что от себя, потому что архитектор – натура творческая, и быть зажатым рамками одного стиля ему не пристало. А начиная с 1830-х архитекторы стали вполне заметно замешивать различные стили, добавляя по желанию что-то от различных культур мира и от себя.

Но постоянное копирование из античности не могло продолжаться долго, и к середине XIX века возник резонный вопрос: «А чем свое-то хуже?». Имперским амбициям многих династий нужен был вектор. Его они нашли в том числе в создании национальных идей и стилей. Стало ясно, что, как и в современной музыке, без должной мифологии ничто не живет вечно, а заимствовать чужое это ненадолго. Таким образом, Романовы вдруг открыли, что они великороссы, Ганноверы — что они англичане, Гогенцоллерны — что они немцы, а их кузены с несколько большими затруднениями превращались в румын, греков и т. д.

Чем это примечательно для нас? Да тем, что возрождается русский стиль. Тот самый, который был до прихода Петра I, но уже с некоторыми поправками на текущие реалии. Тут попутно, Уваров (министр просвещения) в противовес французскому «Свобода, равенство, братство», формирует для России девиз – «Православие, самодержавие, народность» (который, судя по всему, поддерживается властью до сих пор).

Помимо этого, Россия начинает участвовать в международных выставках. Для купцов отечественный товар также нуждался в национальной идентификации, потому на выставке 1867 в Париже русский павильон был оформлен максимально по-русски:

(За постройку павильона, кстати, отвечал архитектор Иван Ропет, который, несмотря на столь патриотичное строение, видимо, не очень любил все русское. Его фамилия Ропет – это анаграмма от фамилии при рождении – Петров. Нынешним эмигрантам на заметку.)

Да и вообще среди народа процветают идеи славянофильства. Все крестьянское, «мужицкое», народное начало входить в обиход высших слоев общества. Становится модным носить бороды, обуваться в лапти и заправлять брюки в сапоги. Впрочем, ничего нового.

Как водится, не у всех в душе новый стиль нашел отклик. Современники ругали его за показушность, мол этот псевдорусский стиль – лишь набор штампов о России в глазах иностранцев. За свою яркость и китчевость русский стиль еще называли петушиным.

Наиболее яркими представителями русского стиля в Петербурге можно считать храм Спас-на-Крови и Собор Петра и Павла (Петергоф).

Как мы помним из школьной программы, в 1861 году происходит отмена крепостного права, что имеет за собой два последствия: 1) Рост числа жителей в Петербурге; 2) Увеличение числа рабочих на фабриках и заводах.

Первое породило в городе строительный бум, но там все понятно – эклектика во всей своей красе на любой вкус. Второе же способствовало расширению производства, а значить, надо строить новые цеха. Но строить надо экономно, а потому нафиг не нужна вся это лепнина и штукатурка.

Эту мысль за основу взяли В. А. Шретер и И. С. Китнер, которые стали строить из неотштукатуренного кирпича доходные дома и особняки. Конечно, чисто кирпичные здания строили еще со времен Екатерины II (вспоминаем русскую неоготику), но именно в середине XIX века прелесть фактуры была переосмыслена – возможно, не без влияния немецкого романтизма, увлечения русского дворянства Германией, немецкой философией и музыкой (опять же, вспомним, что наши увлекались культурой тех, с кем вскоре будут воевать).

С кирпичом особых проблем в Петербурге не было. Рядом с городом располагалось более 40 кирпичных заводов. Проблема была с его размерами, ведь каждый завод делал кирпич по своим лекалам. Представьте себе проблему, когда кирпича вам не хватило и закупили вы его на другом заводе.

Вероятно, такие случаи были не единичны, потому в 1847 году появились «Правила для единообразной и прочной выделки кирпича, долженствующего употребляться как в С.-Петербурге, так и в других местах России на казенных и частных заводах». Таким образом, появился единый стандарт на кирпичи, который незначительно доработали лишь в 1928 году, переведя все размеры в метрическую систему.

Евангелическая женская больница

Новая смена архитектурных стилей произойдет уже совсем скоро, когда на смену кирпичу придет железобетон, но об этом в следующий раз.