Трофим Лысенко

Володя Герасименко тут задал вопрос, а есть ли реальные научные достижения у Лысенко (лицо номер 1). Попробую дать ему ответ. TL;DR: Трофим Лысенко был шизом, фанатиком науки и наивным идеалистом, а его научная работа делится на два сильно различных этапа. Когда он занимался физиологией растений в конце 20-х-начале 30-х годов XX века – он действительно занимался наукой, и его признавали. Когда к середине 30-х он ушел в семеноводство и генетику – наука в его работе закончилась.

Научная часть работы Лысенко – исследование влияния обработки холодом семян растений на скорость их роста и разработка метода ускорения роста зерновых с помощью такой обработки (яровизации или vernalization). По итогам в 1928 году он опубликовал свою единственную научную работу «Влияние термического фактора на продолжительность фаз развития растений: опыт со злаками и хлопчатником» (Баку, 1928). В ней чуть больше сотни страниц.

Уже этот текст демонстрирует в себе недостатки Лысенко как ученого – он явно верил в способность науки достичь финального, точного знания и возможность окончательно проверить правоту теории с помощью простых тестов. Все его последующие ошибки как в проведении экспериментов, так и в ведении спора, скорее всего, происходили из непонимания, а не сознательного обмана. Он никогда не был шарлатаном, а был скорее наивным идеалистом и фанатиком, которого невозможно было убедить холодными аргументами (последнее – цитата из лично знакомого с ним британоавстралийского физиолога растений и работавшего в Москве во время ВОВ дипломата Эрика Эшби).

В 1929 году теория Лысенко об особой роли низких температур в развитии растений была представлена им на съезде агрономов в Ленинграде и была разобрана (хоть и с критикой) в большой обзорной статье крупного физиолога растений Николая Александровича Максимова (лицо номер 2). Это уже выглядело как хорошее начало карьеры сильного молодого ученого (с учетом фактически отсутствующего у автора образования).

Однако Трофим Лысенко воспринял критику как персональный наезд на себя от зазнавшихся академиков. Он продемонстрировал практическое применение своей теории в хозяйстве своего отца и был замечен Партией – с одной стороны, его метода по ускорению выращивания зерна могла помочь повысить урожайность в стране, с другой – он имел очень удачное крестьянское происхождение в противовес академикам. В целом, советские физиологи растений признали частичную ценность его экспериментов (качество описаний экспериментов было невысоко), но не введенной им теоретической базы из-за ее грубости.

Основную поддержку ему оказали агрономы и лично академик Вавилов (статуя номер 3), так как его результаты выглядели как крупнейшее достижение отечественной сельскохозяйственной науки, в которую в 20-х-начале 30-х вложили много денег с недостаточным выхлопом. Вавилова интересовала в основном возможность воспользоваться методом яровизации для разработки новых сортов растений. В частности, Вавилов хвалил работу Лысенко в 1932 году на международном уровне, на VI Международном Конгрессе по Генетике в Итаке, США. Фактически, Лысенко был в это время его протеже.

На Западе интерес в практических аспектах работы Лысенко фактически отсутствовал за счет лучшей адаптированности культур к климату западных стран, его работа обсуждалась только в теоретическом аспекте, где была видна ее слабость. Работа Лысенко о яровизации широко обсуждалась в западных странах в 1932-1933 году и до конца 1940-х годов, когда погром генетики стал достоянием широкой общественности на Западе, на нее широко ссылались даже в учебниках. Сам термин до сих пор используется в науке.

В целом – человек сделал интересную научную работу с интересными результатами, хотя эксперименты были не лучшего качества, теоретическая часть критиковалась, а практическая применимость была не доказана. Однако господствовавшая в сталинском СССР версия марксистских взглядов на науку с делением ее на пролетарскую и буржуазную в принципе позволила в научных диспутах использовать политические аргументы, более того, сделала необходимым затаскивание политоты в науку. Такую же роль сыграла и до сих пор любимая многими доктрина объединения теории с практикой с ее нелюбовью к фундаментальной науке. Это все привело к разрушению в СССР в 30-е годы критической функции науки.

Надо заметить, что взаимосвязь произошедшего с философией марксизма достаточно сложна – Ленин и Троцкий топили за широкую автономию естественных наук, господствовавший же в сталинском СССР негативный взгляд на буржуазную науку произрастал скорее из Плеханова, Богданова, Бухарина, Деборина (один из создателей Института Философии АН СССР), Жданова. Любовь к ламаркизму с его наследованием приобретенных черт же была распространена в марксизме со времен самого Маркса.

Трофим Лысенко в дальнейшем возгордился и полез в семеноводство и потом в генетику, в которой он откровенно не шарил из-за отсутствия образования (его ШУЕ-идеи не тянули даже на ламаркизм и были ближе к «вековой мудрости народной»), и наломал чудовищных дров с помощью тов. Сталина и нескольких сторонников гипотезы Ламарка (ЧСХ, ни один из них не являлся специалистом в области наследственности).

История крайне печальная, особенно когда понимаешь, что из потенциально хорошего ученого выросло ВОТ ЭТО, ломающее судьбы окружающим.

Источники:
D. Joravsky, The Lysenko Affair (Cambridge, Mass., 1970)
Nils Roll-Hansen (1985) A new perspective on Lysenko?, Annals of Science, 42:3,261-278
E. Ashby, Scientist in Russia (Harmondsworth, 1947).