Чем вообще занимается наука

А что это мы тут делаем, м!?
О том, чем вообще занимается наука.

Мы пришли к очень странному положению: сейчас почти каждый житель планеты пользуется плодами научного прогресса, но мало кто способен чётко сформулировать ответ на вопросы: наука – это что? Чем отличается наука от не науки? Кто не верит, тот может написать ответ в комментариях, а мы попробуем разобраться, как мы дошли до жизни такой.

Начать стоит с начала, из тех времён, когда в горячих спорах и таких же горячих клубах пара древнегреческих саун зарождалась европейская философия, давшая позже рождение современной науке. В те времена выделились два подхода: материалистический, утверждающий первичность материи (erma) и отталкивающийся от её существования в рассуждениях, и идеалистический, в центр всего ставящий идею (intya). Нужно пояснить: идея в философском смысле – это такая абсолютная сущность, которую лучше или хуже отражают предметы реального мира. Существует, например, идеальный кирпич, а все реальные кирпичи это идеал с неизбежными сколами, шероховатостями, потёртостями и прочими неидеальностями. Ни один реальный объект не соответствует полностью своей идее, и наоборот.

Сейчас это разделение, ИМХО, не имеет большого смысла само по себе. Но важно, что к этим двум версиям пришли такие же люди, как и мы сейчашние, с тем же строением мозга и с теми же органами чувств. Здесь важна драма: в сознании нет ничего, кроме идей, а снаружи сознания нет ничего, кроме материи, и человек (да, именно ты!) всю жизнь тщетно пытается привести своё сознание в относительное соответствие окружающему миру.

– Погодите, как же так? Ведь нормально же всё соответствует! Я знаю, что если я возьму в руку яблоко, то оно не провалится сквозь ладонь. Оно вдруг не исчезнет и не вырастет в два раза. Яблоко будет на вес как яблоко и на вкус как яблоко. Моё представление о яблоке вполне соответствует реальному яблоку. Чего голову морочишь? – возмутится читатель. Тут мы получим понятие модели. Модель – это такая сущность, которая отражает важные свойства объекта, отбрасывая несущественные. И, что главное, модель может уместиться в голове.

Каждое мгновение наше сознание применяет и корректирует модели мира, переключаясь с одной на другую. В твоём сознании есть достаточно хорошая модель яблока. Она не полностью отражает реальное яблоко, но даёт понимание о том, чего от яблока ждать и что можно с ним сделать. Твоя модель не полна — у биолога за словом «яблоко» стоит гораздо больше, чем у тебя, но и тебе не нужно знать о химическом составе кожуры, тебе норм.

И так не только с яблоками, эта драма происходит и с «большой» наукой. Существует, например, газ, состоящий из отдельных летающих в пространстве молекул. А существует модель идеального газа Менделеева-Клапейрона, которая ни о каких частицах не знает, но на практике постоянно используется. Существует ещё модель Ван-дер-Вальса, в которой уже учитывается суммарный объём частиц газа и силы притяжения частиц. И для самых упоротых придумали кинетическую теорию газа, занимаясь которой ты будешь чуть ли не за скоростью каждой частицы следить. Но в реальности ни газа из кинетической теории, ни Ван-дер-Вальсовского, ни тем более идеального газа не бывает — это всего лишь модели.

Поэтому нужно уяснить простую вещь: наука занимается построением моделей и ничем другим.

Теперь возникает вопрос, чем одна модель лучше или хуже другой, если всё равно ни одна не соответствует реальности? Для ответа не него надо посмотреть, как сами учёные выбирают модель в каждом случае. Мы увидим, во-первых, что учёные стараются применять наиболее точные модели. Если одна теория описывает эксперимент точнее другой, то именно она и используется. Так ведь? Вот и нет. Всегда есть предел, за которым уточнение теории приводит к слишком сильному её усложнению. Никто не станет пользоваться кинетической теорией газа при расчёте домовой вентиляции.

Получается, учёные используют наиболее простую модель из тех, которые дают приемлемую точность? Почти. В этом выводе есть два размытых понятия, которые мы сейчас сократим до одного: «приемлемая точность» и «простая модель». На этом месте Карл Поппер перевернулся бы в гробу (так ему и надо), ведь выходит, что учёный пользуется наиболее удобной лично для него в данный момент моделью. Удобство бывает разным. Это и простота модели, и её привычность, и полезность выводов на практике, и то, насколько легко обосновать использование модели перед руководителем, коллегами и собственной совестью. Но это именно удобство. Никто не станет пользоваться достижениями науки, если они неудобны, как бы наука не старалась.

Итого, наука строит модели, удобные для учёного.

Круто, правда? Однако и это ещё не всё. Проницательный читатель заметит, что ровно тем же занимается всю жизнь вообще любой человек с моделями хоть того же яблока. Мы пришли к очень странному положению: сейчас почти каждый житель планеты пользуется плодами научного прогресса, но мало кто способен чётко сформулировать ответ на вопросы: наука – это что? Чем отличается наука от не науки? Потому что ответов на эти вопросы не может быть в принципе.

Наука – это вся познавательная деятельность человека. Особенно та, которая в кайф.