Вторая часть истории РАН: Иоганн Даниэль Шумахер

История российской науки, часть 2

Главным героем второй части марлезонского балета будет Иоганн Даниэль Шумахер, бессменный секретарь и библиотекарь ранней Академии Наук. Портрета героя, увы, не будет – не сохранился.

Родился Шумахер в 1690 году в городе Кольмар в Эльзасе, тогда уже части Франции. Он отучился отлично сначала в кольмарской гимназии, потом в университете Страсбурга на поэта – в те времена поэтов-таки отдельно учили в университетах. Реально Шумахер изучал богословие, право и литературу, лекции по философии и особенно математике он посещал редко. Поэтом он хотел стать, потому что так было легче остаться работать в университете, но не срослось – Шумахера за какие-то стихи попросили из Страсбурга, и он перебрался в Париж. В Париже Шумахер устроился учителем в семью графа Иоганна Фридриха Лейнингена-Гартенбурга родом из очень старой изначально немецкой благородной семьи со владениями вокруг Рейна. Там он познакомился с Пьером Лефортом (он же Петр Богданович Лефорт), племянником Франца Лефорта, сподвижника Петра Великого, офицером, героем Северной войны и будущим генерал-лейтенантом русской армии.

Страсбургский университет

По его рекомендации Шумахер в 1714 году стал библиотекарем Петербургской библиотеки у Петра Великого и секретарем медицинской канцелярии под началом Роберта Арескина, про которого я упоминал в прошлый раз. Начиная с 1721 года Шумахер, уже подчиненный Блюментроста, занимался подбором ученых для будущей Академии и сделал очень большую работу по привлечению в тогда никому не известную страну крупных специалистов.

Кикины палаты (Санкт-Петербург, Ставропольская улица, 9) - место расположения Кунсткамеры и библиотеки Петра в 20-е годы XVIII века

Шумахер в те же годы умело выстраивал отношению с новым русским дворянством, частично ради науки, частично ради себя. В знак своего благоволения Петр I лично сосватал за Шумахера старшую дочь своего повара (и, в будущем, дворецкого) Иоганна Фельтена, Анну Доротею, что потом неплохо подсобило тому в карьере.

С возвращением в Россию в 1724 году он стал библиотекарем и секретарем свежесозданной Академии наук. В заслугу ему можно поставить организацию издания первых музейных и библиотечных каталогов в России. Шумахер замкнул на себя разнообразные административные подразделения и обязанности и проявил себя ловким, находчивым, использующим любые обстоятельства в свою пользу подлизой. В то же время он оказался крайне деспотичным, легко оскорбляющимся и очень мстительным человеком. Именно Шумахер вынудил покинуть Петербургскую Академию Наук и эмигрировать из страны нескольких даровитых ученых (Германа, Бильфингера, Бернулли, да и Эйлера). Манера руководства Шумахером Академии была … специфичной. Требования невыплаченного жалования было достаточно, чтобы заслужить вечную ненависть Шумахера. Ученых Шумахер карал в нарушение законодательства Российской империи: расследования велись в обход официальных следственных органов (той же Тайной канцелярии), широко практиковались физические наказания, хотя законодательно было положено применять вычеты из жалования.

Якоб Герман, известный математик

Георг Бернгард Бильфингер, физик, философ, математик

Даниил Бернулли, один из создателей гидродинамики, матфизики и кинетической теории газов

Леонард Эйлер, один из величайших математиков за всю историю человечества

Хорошим примером управленческих практик в тогдашней Академии наук является ситуация 1728 года. В течение всей эпохи дворцовых переворотов про существование Академии Наук регулярно забывали, ассигнованные на нее деньги месяцами лежали в казначействе, а ученые сидели без жалования и финансирования на текущие расходы. Именно так и произошло со смертью Екатерины I. Недовольные академики предсказуемо попытались накатать жалобу в Верховный тайный совет. Шумахер же выставил эту жалобу как восстание против президента Академии Блюментроста и подставил под проблемы рядовых ученых.

С приходом в Академию ее третьего президента барона Корфа в 1733 году положение Шумахера еще упрочнилось. Ему была доверена казна Академии, а он стал советником президента. Что любопытно – доклад президента Академии императрице о необходимости назначения Шумахера советником был вчерновую написан самим Шумахером.

Иоганн Альбрехт фон Корф, дипломат и президент Академии Наук

К началу 40-х годов Шумахер собрал целую пачку претензий со стороны окружающих. Утверждали, что из-за него Академия не готовит русских, наукой Академия Наук почти не занимается, а деньги, выделенные на Академию, уходят исключительно на второстепенные технические и административные подразделения (библиотека и музей, которыми заведовал лично Шумахер), работники Академии используются как курьеры по личным делам секретаря. В 1742 году на Шумахера прилетела жалоба Андрея Константиновича Нартова, механика и скульптора, токаря Петра I и изобретателя токарно-винторезного станка, рулившего Инструментальными палатами Академии, обвинявшая его в воровстве. Жалоба эта была инициирована, с вероятностью, Ломоносовым, боровшимся супротив немцев за русский народ. Шумахер был отстранен и посажен под домашний арест, а Нартов занял его место советника. Закончилось все довольно предсказуемо – Нартов оказался еще большим самодуром и неумехой, и о возврате Шумахера просил даже ненавидевший его русофил Ломоносов. Следствие по Шумахеру подозрительно напоминает современную практику по делам, связанным с представителями определенных народов. На претензии по поводу обучения в Академии исключительно немцев Шумахер отвечал чем-то уровня «лееее, урус тупой, сам виноват, учиться не хочет». К концу первого допроса Шумахер успешно забыл русский язык и затребовал переводчика с немецкого. За Шумахера тут же вписалась немецкая диаспора и его многочисленные друзья, включая Якоба Штелина, наставника наследника престола, будущего Петра III. По итогам разбирательства следственная комиссия признала его виновным только в растрате казенного спирта на чуть больше 100 рублей, ибо в распитии казенного вина Шумахер сдуру сознался на первом же допросе еще до лингвистических чудес. В 1744-1746 годах его восстановили на всех постах. Жалобщики на Шумахера тоже оказались хороши: все претензии были сформулированы в максимально общих словах или имели сугубо личный характер, друг на друга стучали быстрее собственного визга.

Андрей Константинович Нартов

Якоб Штелин

Ситуацию не изменил даже приход в 1746 году на пост президента Академии первого ее президента не иностранного происхождения Разумовского – Шумахер закорешился с реально рулившим делами секретарем Тепловым и продолжил командовать Академией как своей частной лавочкой.

Кирилл Григорьевич Разумовский, последний гетман и бессменный президент Академии Наук в течение второй половины XVIII века

Григорий Николаевич Теплов, фактический глава Академии в 50-х

К середине 50-х Шумахер начал терять власть над Академией – он постарел и уже попросту не мог ходить на работу чаще, чем раз в месяц, а в канцелярию пробился Ломоносов. Неприязнь между Ломоносовым и Шумахером была обоюдной, и Шумахер почел за благо завязать с Академией. После его фактического выхода в отставку по возрасту в 1757 году Елизавета Петровна в 1759 году подарила Шумахеру поместье Унипиха в Лифляндии, неподалеку от Дерпта (ныне Эстония, к югу-западу от Тарту). Умер он в 1761 году в Санкт-Петербурге.

Усадьба Унипиха сейчас

У Шумахера было две дочери – Элеонора Доротея, замужем сначала за Иваном Таубертом, историком и старым другом Шумахера из Академии наук, потом за губернатором Выборгской губернии Петром Ступишиным (имение передавалось по этой ветке); и Анна Доротея, замужем за ревельским врачом родом из венгерского дворянства Иоганном VII Бурхардтом Белавари де Секава, потом за Иоганном Конрадом Амманом, швейцарским врачом и коллекционером (но это не точно, в литературе есть определенный разнобой в том, за какого именно Иоганна Аммана она вышла замуж).

Младший брат, Иоганн Якоб Шумахер (1701-1767), работал в России архитектором. Он завершил строительство арсенала в Московском Кремле, закончил манеж Первого кадетского корпуса в Санкт-Петербурге, составил первый проект колокольни Троице-Сергиевой лавры, принял участие в строительстве колокольни Киево-Печерской лавры, а также строил часть построек для Академии наук (ну кто бы сомневался).

Арсенал Московского Кремля

Колокольня Троице-Сергиевой Лавры

Манеж Первого кадетского корпуса

Практически общее мнение историков о Шумахере, вне зависимости от их взглядов – вздорный самодур, сильно затормозивший развитие науки в России в послепетровские времена. Выделяются только библиотековеды, которые из местечковых научных интересов героически и неаргументированно стоят за честь первого в России библиотекаря.

Следующим будет Якоб Герман, выдающийся математик и одна из жертв Шумахера.

Мои тексты живут здесь: https://vk.com/@ivan_prikhno-staty