Такие разные скандинавские прозвища

Растряси жирок, Эйнар Брюхотряс! Такие разные скандинавские прозвища

Эйнар сын Эйндриди не был потомком ярлов или конунгов. Его отец был всего лишь преуспевающий бонд, то есть свободный крестьянин со своим хозяйством. Сын же стал сначала королевским дружинником, потом – самым богатым землевладельцем Норвегии, потом – делателем королей и фактическим правителем родной земли.

Может, на эту тему будет лонг: человек натурально сделал себя сам. Но пока нам интересно его прозвище. В оригинале оно звучит как þambarskelfir [тамбаскельфир].

Переводчики XIX века переводили это слово благородно и возвышенно: как “сотрясатель тетивы”. И имели на это право. Корень þömb можно перевести как “тетива”, а skelfir – это буквально “тот, кто потрясает”.
Ещё такая версия отлично вписывается в контекст: впервые наш герой замечен в битве при Свольдере. Там он проверяет лук конунга, находит его “слишком слабым” и, недовольный, отбрасывает в сторону. Битву конунг проиграл, да. Вот и выходит, что Эйнар сын Эйдриди, якобы, был настолько хорош в стрельбе из лука, что прославился умением ещё в молодости.

Но в начале XX века пришёл исландец Финнур Йонссон и все конструкции романтичных датчан испортил. Слово þömb в значении “тетива”, заметил он, зафиксировано в древнескандинавских текстах не старше XV века. Раньше оно имело значение “живот, брюхо”. Вот так вот с 1930-х великий лучник Эйнар Сотрясатель Тетивы, описанный в нескольких королевских сагах, превратился в подпивасного мужичка Эйнара Брюхотряса.

И всё вроде хорошо, да только герою заметки, когда он впервые влип в историю под своим прозвищем, было… восемнадцать лет! Скажите честно: много вы знаете людей с пивным брюшком восемнадцати лет от роду? А двадцати? И это сейчас, когда с питанием всё нормально и большинство жителей даже развивающихся стран могут позволить себе не голодать подолгу. Для Норвегии IX века подобное телосложение в подобном возрасте кажется чем-то невозможным. То есть подобная интерпретация прозвища – неверна?

Можно подобраться к вопросу с другой стороны. Исландский глагол þamba, родственный уже знакомому нам слову þömb, значит буквально “наливаться, надуваться напитком”. Выражение stand á þambi – “надутый, набитый”. То есть Эйнар попросту имел натянутый, налитой живот? Может, умел много выпить и не опьянеть? А причём тут тогда встрясывание животом, он же не африканская красотка? Опять загадка.

Но выход из исторического тупичка есть. Нам всего-то стоит пристально рассмотреть действие, которое происходит с брюхом. Skelfa – это так называемый “слабый” глагол, производный от “сильного” глагола skjálfa. Если второй означает, собственно, “дрожать, трепетать, трястись”, то первый – “заставлять дрожать, трясти”.
Включённое в прозвище существительное, skelfir – означает деятеля, который занимается действием skelfa. В отношении чьего-то þamba – если посмотрим на слово целиком.

То есть разгадка прозвища состоит в том, что Эйнар Брюхотряс сотрясает вовсе не свой живот, а чужой. А хлопать, стучать, трясти [женский] живот – это широко известный по текстам древнескандинавский эвфемизм для обозначения полового акта. Действительно, он же трясётся.
При таком раскладе прозвище выходит одновременно грубым, насмешливым – и почётным. Как и многие другие, подобные ему.

Это не отменяет двух предыдущих версий. Вполне возможно – особенно с учётом того, при каких обстоятельствах наш герой упомянут впервые – что прозвище имело три оттенка значения. С одной стороны, умелый лучник, заставляющий тетиву дрожать. С другой, умелый любовник, заставляющий дрожать – женские животы. С третьей (и такой смысл стал актуален ближе к старости нашего героя) – грузный брюхотряс.
Древнескандинавский вообще богат на такие словечки: они, бывает, отличаются одной только буковкой; произносятся вовсе одинаково; а значение – кардинально отличается. Сплошь и рядом такое сходство служит поводом для аллитераций, метафор или шуток.

Ещё в древнескандинавских реалиях очень просто получить неприятное прозвание, под которым – если тебе не повезёт – ты и войдёшь в историю. Нет, это вовсе не меметичные “Волосатая задница” или “Моржовый хрен” – есть гораздо более занимательные.
Был такой человек, один из исландских первопоселенцев, Эльвир по прозвищу Детолюб. Прославился он тем, что запретил своим дружинникам кидать лишних младенцев на копья, а не тем, о чём вы подумали. Или вот Хрольв Пешеход, известный также как Ролло, герцог Нормандии. Его тяжести не могла вынести ни одна низкорослая скандинавская лошадка – вот и прозвали его Пешеходом.

Бывают случаи, когда древнейшее прозвище означало когда-то одно, а потомками трактуется по-другому. Под это дело придумывают разные объяснения и легенды.
Например, датский конунг Харальд Боезуб, по легенде, внезапно отрастил два передних зуба, потерянных в победной схватке с вождём Сконе. На самом же деле прозвище “Клык битвы” означает, в реалиях германских поэтических метафор, просто воина.
Или вот его отец, Хрёрик Метатель Колец, чуть более известный под своим славянизированным именем Рюрик. Как гласит предание, Хрёрик обещал подарить ценные кольца/гривны из драгметаллов тому, кто сразит славянского богатыря, и швырнул несколько – для мгновенной мотивации – на вражескую ладью. Только немного не подрассчитал бросок – и вместо награды воздал жертву морю. Не докинул, то есть. Но если посмотреть хоть немного критически, то окажется, что Расточитель Колец – это та же германская метафора, означающая щедрого дарителя.

Культура прозвищ жива и поныне. В этом легко убедиться. Ваш покорный слуга был самым молодым участником реконструкторского клуба – и закономерно стал зваться “Малой”. Потом перед манёврами он покрасил свой щит в клубные цвета – только немного перепутал банки с краской, и щит стал не красно-чёрный, а розово-чёрный. Стал зваться “Гламур”, но всячески от нового прозвища открещивался, и поэтому оно закрепилось серединка на половинку.
Знакомый мой пережил прямое попадание стрелой в глаз и трещину в лобной кости. Получив титановую пластину в череп, стал шутливо называть себя “Железноликий” – и звание прижилось.

Как видно, оригинальные прозвища отличаются от современных главным образом тем, что древние, в отличие от нас, легко смешивают комическое – с почётным, а непристойное – с эпическим. И такая черта характерна не только для Скандинавии, но и для всей средневековой Европы.
Скандинавы ещё активно используют метафоры – сложные или простые. Как и в случае с Эйнаром сыном Эйндриди, Потрясателем Женских Животов, метафора составляет особую загадку прозвища (и вообще культуры), которую бывает очень приятно разгадывать.

Заметка создана по материалам:
1) Успенский Ф.Б. Из истории непристойного:
об одном обсценном прозвище в Норвегии XI–XIII вв. // Институт лингвистических исследований РАН: [сайт]. 2007. URL: https://norroen.info/articles/uspensky/thambarskelfir.html (дата обращения: 08.08.2022)
2) Ермолаев Т. Прозвища в исландских сагах : [словарь]. // Северная Слава: [сайт]. URL: http://norroen.info/person/stridmann/nicks.html