Настоящий Ван Хельсинг

После побед принца Евгения Савойского часть Сербии и вся Босния отошли австрийской империи. И дальше… Ну собственно говоря, сербы и босняки начали херачить мертвецов. Иногда не только мертвецов, но и больных. И поодиночке, и целыми селеньями. На вопрос “Зачем?” отвечали просто – “они же вампиры!” Это был не один слух, это была масса слухов, и даже свидетельств, и правительство Австрии, чтобы досконально разобраться (а оно всегда старалось досконально разобраться в различных вопросах) отрядило в 1732-35 годах в завоеванные районы Герхарда фон (иногда пишут “ван”, ибо был голландским австрияком) Свитена, личного врача императрицы Марии-Терезии.

Фон Свитен ни в каких вампиров не верил, и начал ходить по селам – выспрашивать. Ему естественно вываливали истории, одна круче другой, но врач хотел самолично все увидеть, рассказы его не устраивали.

В одном из сел ему указали место, где находится жальник вампиров, и доктор один (!) ночью (!) пошел туда, чтобы все исследовать. Почему один? Да потому что сербы отказались его сопровождать. Почему ночью? Потому что ему рассказали, что ночью вампиры оживают и начинают охоту на своих жертв.

Просидев всю ночь на кладбище фон Свитен никаких вампиров не увидел. А утром приступил к раскопкам и осмотру трупов. Трупы действительно выглядели необычно – розовая, неразлагающаяся кожа, остатки пены и крови на губах. Но доктор заметил, что похоронены умершие в болотистой почве, куда доступ кислорода затруднен. Соответственно, он связал внешний бодрый вид трупов с замедлением их разложения.

Кроме того, он заметил, что почти все похороненные были чем-то больны. Поскольку больных он не видел (вокруг одни трупы же), в своем докладе “Abhandlung de Daseyns der Gespenster” императрице он сообщил, что судя по пене на губах они скорее всего были больны бешенством.

Что же касается нападений вампиров – это плод фантазии местных или неадекватное поведение бешеных. Фон Свитен предположил, что болезнь вызывается гнилостными запахами местных болот. Он писал: «весь этот шум исходит лишь от поспешных страхов, суеверного легковерия, тёмной и подвижной фантазии, простоты и невежества у этого народа».

Доктор поставил немного неправильный диагноз – на самом деле местные болота и холодные ночи провоцировали у местных жителей туберкулез. Отсюда и кровь на губах, и бред, который несли больные, и заражение соприкасавшихся с “вампирами”. Ну всем же известно, что “человек, укушенный вампиром, сам становится вампиром”. Так что все верно – пообщался с туберкулезником – сам стал туберкулезником. При этом и живых и мертвых больных местные в строгом соответствии с традициями хреначили осиновыми кольями в грудь, отрубали головы, сжигали на костре.
Хотя настоящий вампир в рассказе есть. Это палочка Коха.

Но фон Свитен этого тогда не знал. Его спасло то, что трупы он исследовал в перчатках, которые потом из предосторожности сжигал, и на нос со ртом надевал платок, чтобы не вдыхать “гнилостный запах”.

Изучив доклад своего врача, Мария Терезия издала специальный указ, запрещавший применение против предполагаемых «вампиров» таких традиционных средств борьбы, как заточенные колья, обезглавливание и сожжение.

Ну а в 1755-м по той же причине фон Свитен был командирован в Моравию. В принципе, опять вампиров не нашлось, только больные люди и трупы со следами какой-то эпидемии.
Фон Свитен стал для Брэма Стокера прототипом ван Хельсинга в романе “Дракула”.